Недавно ехал я в метро и услышал разговор двух пожилых женщин. Одна другой громко объясняла: «Да какое там по любви? Ему ж не Машка твоя нужна, а московская прописка! Это ж самое простое объяснение». Обычный разговор обычных людей, такие по десять раз на дню можно услышать, а то и поучаствовать. Но за этой обыденностью скрываются очень непростые вещи.
И вспомнилось мне там же, в вагоне, что несколько лет назад вышла у меня в «Фоме» статья «Как не порезаться бритвой Оккама». Я там полемизировал с атеистами, считающими принцип Оккама о неумножении сущностей аргументом против религиозной картины мира. Тема, в общем-то, сугубо теоретическая. Речь шла о том, кем был английский философ XIV века Вильям Оккам, с чем он полемизировал, выдвинув свой знаменитый принцип, как это его «неумножение сущностей» можно понять неправильно, и так далее.
Но вот там, в метро, я вдруг понял, что о «бритве Оккама» можно говорить и в совершенно практической, даже бытовой плоскости. Миллионы людей, никогда об Оккаме не слыхавших, вполне успешно используют его бритву в обыденной жизни. А именно — в отношениях с людьми.
В самом деле, когда мы ищем объяснения каким-то словам или поступкам окружающих, то идём от простого к сложному. Почему с Марьей Ивановной соседка в лифте не поздоровалась? Самое простое объяснение — дурно воспитана, с детства не приучена к вежливости. Но если потом окажется, что соседка получила блестящее воспитание, то объяснять её поведение придётся уже более сложными причинами. Например, у неё какие-то проблемы, она мыслями целиком в них и ничего вокруг не замечает. Или зуб у неё болит. А если и эти версии не проходят, то надо предположить самое фантастическое, ввести новую сущность: она обижена на Марью Ивановну за что-то, о чём та уже давно забыла.
Пример карикатурный, но неплохо демонстрирует оккамовский принцип экономии мышления. И вся его карикатурность заключается лишь в том, что причины, самые простые и естественные для гипотетической Марьи Ивановны, могут вовсе не казаться таковыми нам.
То есть проблема в том, что считать наиболее естественным, наиболее вероятным. И вот тут между людьми проходит довольно чёткая граница. Одни исходят из «презумпции добра» и наиболее естественными побуждениями считают милосердие, сочувствие, симпатию, искренний интерес, жажду познания и проч. Другие придерживаются «презумпции зла» и самые низменные побуждения полагают самыми вероятными. Можно вспомнить, например, такой момент из замечательного фильма советских времён «Хозяйка детского дома» (с Натальей Гундаревой в главной роли). Там молоденькая воспитательница получила комнату в коммуналке и пригласила коллег на новоселье. Одна из этих коллег искренне радуется за девушку: теперь твой молодой человек обязательно сделает тебе предложение, он же из деревни, значит, ему нужно зацепиться за жилплощадь. И далее коллега совершенно не понимает возмущения остальных: а что такого она сказала? Выдвинула ведь самое естественное, самое логичное предположение. Ведь люди, как правило, исходят из шкурных мотиваций, разве нет?
При таком взгляде на мир (а точнее сказать, в таком состоянии души) шкурное действительно оказывается наиболее естественным и вероятным объяснением.
Почему, к примеру, немолодая уже женщина ухаживает за своей парализованной подругой? Ясно же, ради завещания на квартиру! Дружба, верность, сострадание — да бросьте вы, это избыточные сущности, не стоит их привлекать! Проще всё, проще!
Почему волонтёры тратят своё время, силы и нервы, возясь с бабушками и дедушками в домах престарелых? Пиар это всё, пиар! С этого они начинают общественную, а там, глядишь, и политическую карьеру! Мы-то в корень зрим, мы все эти интеллигентские штучки вроде милосердия считаем не то что вообще невозможными, но крайне маловероятными. Тут не романтические книжки и фильмы, тут жизнь, где человек человеку волк!
Почему вот этот неглупый, вроде бы, мужчина ведёт детскую туристическую секцию, получая за это копейки? Зачем тратит столько своего времени, водя детей в байдарочные походы? Только не говорите, что он любит детей! Мы-то догадываемся, как он их любит! Желание научить чему-то полезному, мысли о будущем этих детей и о будущем страны вообще — это всё красивые слова, а подлинное объяснение куда проще и куда грязнее! Каждому понятно, что этому «бессребренику» надо!
Или вот почему этот молодой, умный парень, вместо того, чтобы делать карьеру в науке или бизнесе, пошёл вдруг в духовную семинарию? Что? Вера? Личная встреча со Христом в глубине сердца? Желание отдать жизнь за Бога? Эх, вы, наивные! Зачем привлекать столь сложные объяснения, когда действительность гораздо проще: с ума сошёл, шиза взыграла! (А случись такое лет тридцать-сорок назад, к шизе прибавилось бы ещё версия о сребролюбии — ведь каждый советский человек знает, какие эти попы богатые, как они на «Волгах» ездят и чёрную икру от пуза трескают!).
Вот так бритва Оккама — вполне себе полезный интеллектуальный инструмент — способна отсечь любые объяснения, кроме самых низменных. Что, в общем, и понятно. Разве плох сам по себе нож? Просто одни им режут хлеб, а другие — головы.
Конечно, так всегда было. Всегда кто-то, пытаясь понять чужое поведение, предполагал светлые мотивации, а кто-то — тёмные. И ведь нельзя сказать, что одни безусловно правы, а другие — безусловно нет. Можно привести сколько угодно примеров, когда вроде бы благие поступки совершаются из самых подлых побуждений. Действительно ведь, человеческая природа искажена грехом, и грех на любой почве может вырасти. Потому и добрыми побуждениями дорога ясно куда бывает вымощена.
Очень легко осудить приверженцев «презумпции зла» — мол, они сами по себе моральные уроды и потому в добро не верят. Однако в жизни всё сложнее, чем в этой схеме. Один и тот же человек в одних обстоятельствах может придерживаться «презумпции добра», а в других — «презумпции зла». Бывает, что крайне подозрительные люди, отказывающие окружающим в светлых намерениях, сами ведут себя исключительно порядочно, и более того — милосердно. Да, в порядочность других они не верят, но и не позволяют себе расслабиться и чужой непорядочностью оправдать собственную. А бывают и противоположные примеры — когда люди априори исходят из того, что все вокруг добрые и светлые, и такая наивность кончается грустно.
Но примеров можно привести всяких, в том числе и самых экзотических, однако интереснее тенденции. А тенденции в разные времена и в разных обществах различаются. При советской власти, как её ни обличай, всё-таки «презумпция добра» была мейнстримом, а «презумпция зла» — маргинальной. В наше время всё с точностью до наоборот. Тётка в метро, с которой я начал эту колонку, продемонстрировала самый распространённый подход. Не потому, что такая плохая и бессердечная. Я ничего о ней не знаю, и вполне допускаю, что лично она подвижница и бессребреница. Но на тётку уже двадцать лет льётся такой густой поток негатива — из телевизора, из газет, из разговоров — что количество перешло в качество. Если человеку год за годом твердить, что все вокруг свиньи — он в конце концов поверит, даже если и не встанет сам на четвереньки и не захрюкает.
…А нам, христианам, приходится жить среди этого. Жить в обществе, где «презумпция зла» пропитывает мозги большинства. Причём очень часто и наши «православные» мозги тоже. Просто до поры до времени мы можем этого не замечать. Читая в Евангелие о добром самарянине, мы охотно верим в его высочайшие побуждения. А вот если наш знакомый подберёт на улице избитого человека и повезёт его в ближайшую больницу, да ещё простимулирует врачей — мы на словах одобрим, а внутренне засомневаемся. Как-то странно. Как-то нетипично. И чего ещё можно ждать от него? Какого очередного неадекватна? Может, безопасности ради стоит подальше держаться от таких подвижников? Может, это шиза?
Да вот реальный пример. Есть у меня друзья, живущие в крошечном городке, фактически — в деревне, и среди их соседей — неблагополучная семья. Муж — почти неподвижный инвалид, жена — алкоголичка, и у них — десятилетний сын. Друзья мои, когда соседка уходит в запой, забирают мальчика к себе и ежедневно ходят кормить его неподвижного отца. Так вот, над ними смеётся вся улица. Называют их чудиками, идиотами. С половиной из этих смеющихся мои друзья вместе стоят на церковных службах, причащаются из одной чаши. Это как? Это нормально?
Увы, с точки зрения улицы — вполне нормально. «Сейчас каждый за себя. У вас что, своих проблем мало?». А вот альтруизм кажется в лучшем случае дурью, а то и замаскированным злодейством.
Надо трезво отдавать себе отчёт — в обозримом будущем такое состояние общества не изменится. «Презумпция зла» останется преобладающей тенденцией. И если мы, христиане, будем творить дела милосердия — на нас многие будут смотреть косо, от нас будут ожидать подлянок, в нашу искренность не поверят.
Но не стоит ужасаться. Мы ведь призваны делать добро не ради похвалы, и даже не ради того, чтобы переделать общество. А просто ради Христа. Которого, вспомним, многие Его современники тоже подозревали в обмане и корысти. Нормально. Пусть подозревают, а мы будем делать.
Ну и напоследок: а при чём тут бритва Оккама? Да, в общем-то, и не при чём. Просто мало ли что в метро вспомнится.
(интересно долго протянет?)
